Алексей Макаркин: «У Кремля есть одна проблема - Тимошенко»

Написать комментарий 0
Версия для печати 

продолжает выяснять у российских политологов, почему их не видно и не слышно на нынешней украинской «страдной поре».

Мы уже публиковали мнения по этому поводу хорошо известных в Украине россиян - Андрея Окары и Станислава Белковского. Наш сегодняшний собеседник активно участвовал в качестве консультанта на выборах в Украине в 90-е годы. В настоящее время является заместителем генерального директора московского Центра политических технологий.

Алексей Владимирович, что означает столь пассивная роль Кремля на нынешних украинских выборах?

Это означает, что Кремль обжёгся в 2004 году.

То есть действительно был «ожог»?

Да, был «ожог». Делали большую ставку на одну сторону в украинском политическом конфликте, большую, принципиальную ставку – и она не сыграла.

С вашей точки зрения, это была ставка «против Ющенко» вообще, либо ставка на конкретную силу, конкретную персону?

Ставка была не диверсифицирована. Жестко можно сказать так: ставка была на одного человека, или, можно сказать, на одну группу: экс-президент, премьер-министр.

Вы имеете в виду Леонида Даниловича Кучму?

Леонид Данилович, Виктор Фёдорович, Медведчука тоже следует записать в эту группу. Вот такая принципиальная ситуация: Януковича надо в президенты. Соответственно, разворачивается работа… Но дальше произошло следующее: Кремль ожидал от украинских политиков, что они будут вести себя в рамках российской политической позиции. То есть власть не отдавать, а оппозиция не может прийти к власти.

Ибо если оппозиция собирается прийти к власти, то это антигосударственная позиция, и с ней надо вести себя соответствующим образом.

Почему Кремль в 2004 году не предусмотрел вариант Майдана?

Видите ли, в российском правительстве считали, что Майдан – это люди, которых собрали на материальной основе.

Дали по 50 гривен?

Именно по 50 гривен. Постоят они несколько дней, потом станет холодно, потом придёт милиция, или там ОМОН. В этом случае ошиблись вдвойне.

Во-первых ошиблись в характеристиках этого, так сказать, дара. А во-вторых, ошиблись в характеристиках украинской власти. Она оказалась, в отличие от российской стилистики, где-то в 93-м году – это правда. Но в России тогда, по сути, был гражданская война, погибшие были. А эта власть совершено другая, потому что всем было куда отступать, и, в общем-то, как сейчас выясняется, практически все игроки, которые были у власти, сохранили значительную часть своих активов.

То есть в России, грубо говоря, царь один, и поэтому его в случае революции неизбежно расстреляют?

Ну, расстрел не расстрел, но, по крайней мере, экономические и политические проблемы будут очень велики. А вот по Украине главными были два фактора, а именно: очень серьёзное признание свободы, с одной стороны, и стремление пойти на компромисс, с другой стороны. И в результате в России, наверное, в самую последнюю очередь узнали о том, что Янукович отступил, и что весь режим отступил.

Он-то не проиграл, а Россия в каком положении оказалась? Никто в Украине не проиграл, а Россия оказалась проигравшей… Ведь президент России уже успел поздравить Януковича, Янукович уже был, так сказать, победителем, уже признанным Россией и Белоруссией победителем. И вдруг уже признанный в России президент Украины говорит: нет, я не президент, да я вообще становлюсь в оппозицию и ориентируюсь на парламентские выборы.

То есть Россию, получается, использовали, а она ведь имела достаточно много ресурсов.

И вот с того момент Россия взяла такую линию: договариваться по конкретным вопросам на конкретных условиях.

Теперь Россию волнуют ясные проблемы: давайте решим позицию по Черноморскому флоту. Что будет с Черноморским флотом в 2018 году? Вот мы способны сказать, что мы хотим - чтоб в 2018 году Черноморский флот спокойно остался в Севастополе.

Как действует в этой ситуации Россия, защищая свои интересы?

Для России что важно? Чтобы обменять свою возможную поддержку на какие-то конкретные шаги. Наверное, для России было бы выгодно, чтобы в украинском парламенте была небольшая, но четко пророссийская фракция. Соответственно на прошлых выборах Россия делала знаки в направлении таких сил, которые, увы, не прошли, потому что их идеи расходились с приоритетами Януковича.

Я думаю, что сейчас возможно как бы продолжение этой же линии. Тем более, что сейчас резко упал рейтинг социалистов, очень многие считают, что они не пройдут, а скорей всего и впрямь не проходят.

Но ведь Партии регионов, или, грубо говоря, Ринату Ахметову и впрямь не нужны фанатики «дружбы с Россией», потому что у него есть своё понятие дружбы, исчисляемое миллиардами долларов.

Я не говорю, что это может обязательно быть. Но со стороны России - другой вопрос. Россия, по крайней мере, хотела бы, чтоб в Раде была пророссийская фракция.

Можем ли мы говорить, что Кремль имеет возможности и рычаги защищать свои интересы и с «оранжевыми», и с «сине – белыми» - как мы это видим на примере газовых проблем?

Я думаю, что для Кремля есть одна проблема, и называется она - Тимошенко. И эта проблема - она свойственна не только Кремлю, она свойственна в том числе и для Украины. Суть в следующем: при правительстве Еханурова договаривались на деловой основе. При правительстве Януковича - опять-таки, повторюсь, на деловой основе. А вот Тимошенко способна привнести в эти переговоры очень серьёзные элементы эмоциональности. И очень рискованный элемент политический.

Она очень рисковый игрок. И она способна принести вот эту эмоциональность, непредсказуемость… У неё был, так сказать, успешный опыт переговоров в 90-е годы, но сейчас ситуация изменилась и у неё амбиции совсем другие, и в России политики совсем другие, и вообще в этой ситуации может возникнуть эмоциональный конфликт.

Будет ли Кремль использовать украинский фактор для собственной политики в контексте будущих парламентских и президентских выборов? Как образ врага, скажем прямо?

Я думаю, что у нас и так много врагов: Грузия, Англия… Вообще, столько врагов, что ещё активизировать внимание на разногласиях с Украиной было бы уже, наверное, слишком. Я думаю, что в избирательной компании будет украинская тема, но она не будет подчёркнута прямо. Потому что отношение к Украине носит противоречивый выбор: слишком много родственников, славянская страна, и в НАТО пока не войдёте...

Словом, отношение к Украине имеет более противоречивый характер, чем к Эстонии, и поэтому я не думаю, что эта тема в период парламентских президентских выборов будет слишком сильно актуализироваться.